Автор: Доминик Строукал, эксперт по экономике в SatoshiLabs и внешний эксперт блога Trezor
Впервые я встретил Slush, генерального директора SatoshiLabs, в Пражском экономическом университете в 2013 году. Мы читали лекции — какая неожиданность — о Биткоине. Его задача заключалась в том, чтобы рассказать о нем с технической точки зрения, а моя — с экономической. Было очевидно, почему они пригласили Slush. Что касается меня, то в мире Биткоина я никто, и приглашение получил лишь потому, что открыто защищал идеи так называемой австрийской школы экономики.
С Биткоином меня познакомил еще один «австриец», Джеффри Такер. Раньше, по его словам, он «предвзято относился к криптовалюте», но его мнение сильно поменялось после того, как он попробовал совершить несколько операций с биткоинами. Другой «австриец», Питер Шифф, с 2013 года предсказывал снижение цены Биткоина до нуля, но сам в конце концов приобрел несколько сатоши.
«Австрийцы» изначально сомневались в долгосрочной работоспособности Биткоина, не говоря уже о том, чтобы он мог заменить деньги. Но испытав его на практике, они быстро изменили мнение или по крайней мере признали: Биткоин достоин внимания и изучения — будь то из чистого исследовательского интереса, с целью ли инвестирования или, наоборот, более обоснованной критики.
Биткоин и австрийская экономика — мощнейшая пара. Чем больше люди знают о Биткоине, тем больше они узнают об «австрийцах». Чем лучше понимают их аргументы, тем больше им нравится Биткоин. Это успешное сочетание, и благодаря ему мы можем с оптимизмом смотреть в будущее.
Но чем занимается австрийская школа экономики и почему Биткоин так рано начал привлекать (и отталкивать) своих сторонников?
Можно ли делать деньги из воздуха?
Не любые деньги — корень всех зол, а только плохие деньги. Это лишь один из многих выводов австрийской школы экономики, но и он один показывает, насколько они с Биткоином связаны. Но где найти хорошие деньги? Два величайших сторонника этого направления экономической мысли — Людвиг фон Мизес и Ф. А. Хайек — объясняли в первой половине XX века, что полноценные деньги не могут появляться из воздуха. Деньги — это такой же товар, как и любой другой, они не отличаются от яблок или булавок, за исключением того, что это самый продаваемый товар. Чтобы товар стал деньгами, он должен происходить из чего-то, что можно продать. Чего-то, что люди ценят не только в денежном выражении. По словам другого великого австрийского экономиста Мюррея Ротбарда: «Даже принуждение не может заставить людей и учреждения одобрить бесполезные билеты, о которых никто раньше не слышал и которые не имеют отношения к каким-либо другим ранее существовавшим деньгам. Деньги возникают на свободном рынке, поскольку его участники пытаются облегчить жизненно важный процесс обмена».
Даже доллар раньше был золотым. Слово «доллар» родом из Чешской Республики. В XVI веке здесь, в городе, который назывался (по-немецки) Иоахимсталь, чеканили серебряные монеты, известные как иоахимсталеры, сокращенно талеры. Этот термин путешествовал по всему миру, пока не превратился в доллары (а также в толар, талер, таллеро, талар, даре, далур…). «Дол» в слове «доллар» происходит от немецкого слова «thal», что означает «шахта». Насколько далеко мы ушли с тех пор? Может, стоит вернуться к «шахтам»? Разве не чудесно, что биткоины «добывают»?
Неудивительно, что среди «австрийцев» много поклонников золота или других товарных стандартов. Они рассматривают отказ от роли золота в финансовом мире как фундаментальную проблему. Современные деньги, не имеющие внутренней стоимости — бумажные деньги, — имеют тенденцию подвергаться инфляции. Люди не стали бы добровольно использовать бумажные деньги. История показывает, что в конце концов они всегда предпочитали товары или, по крайней мере, товарный стандарт.
Ценность субъективна
Итак, вполне логично, что многие «австрийцы» (включая меня) скептически относились к Биткоину примерно до 2013 года. Биткоин — это фиат. Он не подкреплен золотом или другим драгоценным металлом. Его нельзя ни на что обменять. И не стоит забывать, что полноценные деньги не создаются из воздуха. Если бы кто-нибудь создавал их таким образом, на что бы это было похоже? Кто бы захотел использовать нечто подобное в качестве денег?
Однако мы размышляли в рамках старой парадигмы. В физическом мире Биткоин трудно себе представить. Деньги должны контролироваться неким центральным органом, которому доверен контроль над инфляцией. Но Биткоин представляет совершенно другой мир. Он элегантно решает обе проблемы, которые беспокоят нас в бумажных деньгах — он свободен от центральной власти и его предложение явным образом ограничено и известно заранее.
Внезапно стало ясно, что фиатные деньги беспокоят нас вовсе не своим происхождением. К примеру, если бы оригиналы картин Пабло Пикассо использовались в качестве денег, их, вероятно, было бы неудобно тратить, но будут ли они фиатными? Вероятно, нет, поскольку они будут обладать «внутренней ценностью» — этим они и прекрасны. К тому же их очень мало.
Прекрасен ли биткоин? Вся австрийская экономическая школа основана на методе ее основателя Карла Менгера, который во второй половине XIX века разработал теорию субъективной ценности. Мы понятия не имеем, почему кто-то обменивает 5 долларов на хлеб, но мы знаем, что хлеб для них субъективно стоит больше пяти долларов (и наоборот для пекаря). Обе стороны находятся в выгодном положении. Хлеб не имеет объективной ценности, его ценность субъективна. Почему кому-то нравятся картины Пабло Пикассо? Почему кому-то настолько понравился биткоин, что он был готов заплатить им за две пиццы? Никто не знает, да это и не важно. Биткоин легко может быть деньгами, а «внутренняя ценность» — это нонсенс. Важен дефицит, и очень трудно найти что-либо более дефицитное, чем биткоин.
Все сходится!
Австрийские экономисты, особенно Мизес и Хайек, связывали плохие деньги с другими великими открытиями в их области. Просто подумайте об этом:
Экономика должна быть плановой, но не централизованной. Ресурсы должны перемещаться в экономике, и это может быть реализовано сверху вниз или снизу вверх. Столетие назад, в 1920 году, Мизес убедительно показал, что социализм и централизованно планируемая экономика не могут рационально распределять ресурсы, потому что без частной собственности не существует рынка средств производства, то есть рынка капитальных благ, без которого невозможно устанавливать цены, указывать, что делать и как производить. Таким образом, центральное планирование должно угадывать, копировать решения из капиталистического прошлого или из соседних государств. Хайек пошел дальше и показал, что механизм ценообразования представляет собой бесконечно сложную сеть локального знания каждого из нас, которую центральное планирование никогда не сможет собрать, обработать и понять. Каждый из нас немного занимается планированием, и мы координируем свою деятельность посредством цен, обычно даже не замечая этого.
Инфляция — видимая или скрытая — создает (помимо множества других издержек) проблему, заключающуюся в том, что она скрывает эти ценовые сигналы. Предпринимателю практически невозможно выяснить, растет ли спрос на его продукцию естественным путем или из-за перенасыщения денежной массы. Стоит ли просто поднять цену? Или производить больше?
Попытка централизованно планировать деньги приводит к проблемам. Одна из них — это нарушение естественной ценности денег во времени. У людей разное планирования бюджета. Если вы танцуете всю ночь напролет, исчерпываете свои кредитные карты, много тратите, и вас не интересует, что с вами произойдет через месяц, то у вас очень высокие временные предпочтения. Но если вы много экономите, занимаетесь спортом и все делаете с пониманием того, чтобы оставить как можно больше для потомков, то у вас низкие временные предпочтения. В обществе люди с низкими временными предпочтениями естественным образом сберегают, в то время как люди с высокими временными предпочтениями занимают у них (обычно через банки).
Бум!
Ключевой вывод австрийской школы экономики заключается в том, что все это создает деловой цикл. За это Ф. А. Хайек получил в 1974 году Нобелевскую премию по экономике. В экономике естественным образом сформировалась бы процентная ставка, которая уравновешивала бы низкие и высокие временные предпочтения — естественная процентная ставка. Но сегодня, если вы хотите занять деньги, они не приходят из чьих-то сбережений, они появляются из ниоткуда: банк создает их из воздуха.
Если бы вы хотели получить ипотеку или кредит для бизнеса, то должны были найти кого-то, кто накопил деньги и готов одолжить их вам на 20 лет. Безусловно, проценты были бы намного выше, чем те, что банк даст вам сейчас. Сколько бы вы хотели получить за заем денег такому человеку, как вы? 10%? 15%? Банк может позволить себе сделать это за 2%, потому что он «печатает» деньги.
Низкие процентные ставки мотивируют предпринимателей заниматься долгосрочными проектами (под высокий процент вы не захотите брать кредит на то, что предположительно окупится только через 20 лет). Но наличие более низких процентных ставок означает, что мы должны обладать более низкими временными предпочтениями. Когда больше людей сберегают, это понижает процентные ставки. Предприниматели потом, к примеру, строят новые жилые объекты, на которые мы сэкономили. Это просто чудо. Они строят то, что мы хотим или еще только захотим в будущем. И напротив, если мы ничего не будем экономить, процентные ставки будут высокими, а долгосрочных проектов не будет. В лучшем случае кто-то возьмет заем, чтобы построить ресторан быстрого питания перед клубом. Итак, вопрос в том, хотим ли мы жить сегодняшним днем или будущим? В любом случае временные предпочтения позаботятся об этом посредством процентных ставок.
Сегодня процентные ставки искусственно снижаются за счет создания денег из воздуха. Ставки ниже без более низких временных предпочтений. Результатом этого дисбаланса станет катастрофа. С одной стороны, искусственно заниженные процентные ставки мотивируют всех нас экономить меньше и тратить больше денег сейчас (кто будет сберегать под 0%?) но, с другой стороны, такие ставки дают предпринимателям сигнал о строительстве долгосрочных проектов. Рано или поздно новые деньги начнут толкать вверх цены, и центральные банки окажутся перед выбором: либо позволить рынку пострадать от инфляции, либо поднять процентные ставки, что остановит рост и приведет экономику к коллапсу. Это не кажется вам знакомым? Насколько это близко к истории финансового кризиса 2008 года? Для «австрийцев» кризис был не случайным шумом, а взрывом давно надутого искусственного пузыря. Это пузырь, который мы должны изучать!
Биткоин — «австрийская» валюта
По мнению многих «австрийцев», полноценные деньги, такие как Биткоин, решают многие из вышеперечисленных проблем. Полноценные деньги позволяют выявить реальные цены, предотвратить инфляцию и связанные с ней издержки, согласовать временные предпочтения и сгладить деловой цикл. Разве это не здорово?
«Австрийцы» давно уже говорят о том, насколько порочны политический рынок и государственный сектор. В конце войны Хайек объяснил, почему худшие люди поднялись на политическую вершину, а за год до него Мизес прекрасно проанализировал бюрократию в одноименной книге. Биткоин забирает власть у политиков и бюрократов. Худшие все еще могут легко добраться до вершины, но им нечего там разрушать. Бюрократы могут продолжать оставаться неэффективными фигурами, увеличивающими собственное благосостояние, но денежно-кредитная политика Биткоина от этого не пострадает.
Короче говоря, Биткоин и австрийская школа экономики понимают друг друга. Биткоин — «австрийская» валюта. Благодаря Биткоину, больше людей, чем когда-либо в истории, задумались о том, что такое деньги. Молодые люди — в интернете, пожилые — в библиотеках искали информацию о том, как работают центральные банки и как создаются деньги. И часто они сталкивались с австрийской школой, которая рассматривает существование бумажных денег и центральных банков не как нечто неизменное, а как эксперимент, к которому все же следует подходить критически. Биткоин способствовал повышению экономической грамотности больше любой книги.
Но эти отношения взаимны. Благодаря австрийской школе и ее выводам, многие люди, понимающие ее учение, ищут альтернативу современным формам денег. Некоторые возвращаются к золоту, другие видят лучшую альтернативу в криптовалюте. Мы надеемся, что этот благотворный цикл в итоге приведет нас к лучшему будущему.